Выдающийся организатор производства

 

«Кто знает? Может быть и в России явится горный гений, который из сих частных наблюдений извлечет общие правила».

П. П. АНОСОВ

 

Вместе с основной проблемой П. П. Аносов с та-кой же глубиной решал ряд побочных задач, связанных с получением булатной стали. Для производства стали необходимо было прежде всего расширять и улучшать сырьевую базу; нужны были хорошие руды, флюсы, графит. Павел Петрович продолжает геологические исследования Южного Урала. В 1834 г. им была опубликована новая работа «Геогностические наблюдения в округе Златоустовских заводов и в местах, прилежащих к оным». Помимо общих топографических описаний, Аносов говорит в этом труде о залежах зеленого камня с эпидотом и змеевиков близ озера Черного; описывает гранитогнейсы горы Юрмы; перечисляет известные тогда минералы Назямских и Ши-шимских гор, указывает на минералы Ильменских гор, где в 1828 г., близ реки Черемшанки, были найдены первые в этой части Урала признаки корунда, а через два года обнаружены два огромных его месторождения; сообщает об открытых еще в XVIII в. казаком ПрутовыМ топазах Ильменских гор; дает краткие сведения о графите, найденном в гр аните Черемшанки.

Это исследование, как и результаты геологических наблюдений двадцатых годов, позволили Аносову впервые в истории русской геологической науки дать правильную оценку многих полезных ископаемых Златоустовского горного округа и указали путь к более детальному изучению Южного Урала, по которому шли русские геологи — последователи Аносова, проверяя, уточняя, дополняя и углубляя его данные.

Аносов любил Урал, восторгался его величием, красотами его природы. Геологические печатные труды Павла Петровича — это не бесстрастное повествование кабинетного исследователя, а живой, увлекательный рассказ о природных богатствах края. Характеристики геологических образований чередуются у Аносова с яркими описаниями уральского пейзажа, которые обнаруживают еще одно присущее ему качество — литературно-художественное дарование. Свой труд «Геогностические наблюдения» 1834 г. он открывает такими строками:

«С вершин гор Ильменских, близ граней Кыштымских заводов, Златоустовский Урал является в грозном величии. Природа его в сих местах дика и угрюма. Величественные леса, мало еще истребленные, прозрачные струи вод, с шумом бегущие по своим крутокаменистым днам; уединенно-лежащие нагорные озера; бедные, кое где раскинутые юрты полуоседлых башкиров, их невозделанные поля, и, наконец, дикие, перпендикулярно воздымающиеся сопки Юрмы, Таганая, Урала, Ицыла, Еман-Тюбы, то совершенно голые, то покрытые местами лесом, дают истинное понятие о характере и красотах здешней природы».

С мастерством художника описывает Аносов свои впечатления от восхождения на гору Юрму и наблюдений за восходом солнца:

«Я обратился к Юрме и увидел вершину ее ярко освещенною еще лучами заходящего солнца, между тем легкие тучи поднимались на востоке и я спешил достигнуть вершины горы. Когда я взобрался на оную и подъехал к ключу, вытекающему в юго-восточной стороне, то ночь распространила уже совершенно свои покровы...

...Задолго до восхождения солнца я был разбужен проникшим меня холодом, довольно обыкновенным здесь даже в июле месяце; но я не жалел о сем; я видел восхождение солнца во всей красоте сего явления.

Восток начинал заниматься. Легкие облака, приятно оттененные яркими цветами, тянулись над ним в виде длинных полос. Формы их были легки и приятны; они уподоблялись тонкой дымке, искусно раскинутой и еще искуснее освещенной. Свет умножался постепенно, предметы начинали обозначаться явственными чертами и пурпуровые тени, обхватывая их, казалось, вызывали из сладостного забвения. Бледные звезды исчезали на тверди небесной и только одна из них горела еще на западе, подобно рубину, в венце убегающей ночи.

Восток пламенел как огненное море; облака покрылись пурпуровым цветом, яркие лучи распространялись сквозь них более и более по небесному своду; природа была в восторженном ожидании... Наконец, появился и великолепный Царь светил, разливая повсюду жизнь и сладостно приветствуя пробужденную им землю. Чувство восторга и благоговения исполнило мое сердце при виде сей восхитительной картины».

Благодаря геологическим изысканиям Аносову удалось найти новые месторождения железных и медных руд, золотых россыпей, значительно улучшить данные о ранее открытых месторождениях корунда, графита и других полезных ископаемых. Качество обнаруживаемых руд и материалов подвергалось Аносовым проверке на производстве во время опытов, связанных с получением стали. Таким путем была установлена полная пригодность для производства литой стали местных тесминских железных руд. В труде «О булатах» Аносов писал, что «многие сорта графитов были подвергаемы испытанию; из них некоторые оказывались негодными, другие равнялись в качестве с графитом пассауских тиглей, иные превосходили сии последние»119. При этом лучшие свойства показали миасские, еланчакские графиты.

Для изготовления качественной стали изделий из нее были необходимы соответствующие производственные условия. Между тем техника производства Златоустовского завода и оружейной фабрики продолжала оставаться крайне примитивной, устаревшее оборудование было сильно изношено, производственные помещения все более и более ветшали. В одном из донесений горному начальству в 1839 г. управление Златоустовского горного округа сообщало: доменный корпус, построенный в 1773 г., «пришел еще в прошедших годах в большую ветхость»;

верхние меха, устроенные в 1812 г., до того ветхи, что при действии «приходят в сотрясение, дуют с перерывом»; кричная деревянная и стальная фабрики «пришли в ветхость»; фабрика рафинированной стали «находится также в ветхости»; прокатная фабрика верхнего завода «совершенно разрушилась»; токарная фабрика, устроенная в 1829 г., «весьма тесна»; доменный прорез «во всех частях сильно сгнил», из деревянных труб вода просачивается «в виде фонтанов»120.

Аносов разрабатывает планы переустройства оружейной фабрики, Златоустовского и других заводов округа. В 1836 г. он представил главному горному начальнику соображения насчет строительства новых производственных помещений, «на перестройку ножневой фабрики», «на устройство канала для провода воды к оружейной фабрике из речки Громошухи», «на перестройку плотины с прорезами» на Кусинском заводе, «на постройку каменной кричной фабрики» в Сатке121. В 1837 г. главному механику Уральского горного правления по просьбе Аносова было поручено «осмотреть все механические устройства по Златоустовским заводам и золотым промыслам, войти в совещание с Аносовым относительно предполагаемых построек».

При ближайшем участии Аносова взамен старых деревянных помещений было построено каменное здание оружейной фабрики. В сентябре 1837 г. Аносов доносил главному начальнику заводов Уральского хребта, что «постройка каменного корпуса для фабрики уже кончена». В начале 1838 г. в новый корпус фабрики начали переводить цехи. В цехах устанавливалось новое оборудование — «разные чугунные вещи, верстаки», которые «для всего корпуса» изготовлялись по чертежам, сделанным главным механиком уральских заводов. Позднее оборудование фабрики и заводов постоянно пополнялось Аносовым механизмами и приспособлениями, получаемыми с Екатеринбургской механической фабрики, открытой в 1839 г., с которой Аносов поддерживал постоянную связь. В 1843—46 гг. механическая фабрика изготовила Для Златоустовских заводов паровую машину высокого Давления «силою в 4 лошади», вертикально-сверлильный станок «для высверливания отверстий в изготовленных снарядах», части воздуходувной маш ины, модели для °тливки чугунных вещей и другие приспособления».

Аносов стремился заменить устаревшее оборудование более современным. Так, например, на Саткинском заводе по его указанию была предпринята замена деревянных водопроводных труб и колодцев чугунными по проекту молодого заводского архитектора «из учеников горного Златоустовского завода Ф. А. Тележникова»125. Чугунные водопроводные трубы и колодцы были в то время новшеством. Главный механик уральских заводов свидетельствовал, что «означенное устройство есть новое для здешнего края»126. В некоторых цехах по инициативе Аносова было устроено газовое освещение (термолампы), которое также было одной из новинок того времени.

Наиболее крупным техническим усовершенствованием Аносова была постройка им нового кричного молота собственной конструкции на Златоустовском заводе.

Интересна история этого дела. В новой кричной фабрике завода, построенной по предложению Аносова в 1844—45 гг., горное начальство вначале предполагало «устраивать обыкновенные кричные молота». Затем «вышним начальством» был принят и утвержден проект сооружения хвостового молота, предложенный горным механиком — англичанином на русской службе Тетом. Проект Тета Аносова не удовлетворил. Он поехал на Нижне-Исетский завод, где осмотрел хвостовые молоты, устроенные по этому проекту, и убедился в их несовершенстве.

Аносов решил разработать собственную конструкцию молота и, подготовив свой проект, противопоставил его незадачливому проекту Тета. «Видев молота, устроенные по сему плану (плану Тета И. Б.) в Нижне-Исетском заводе,— писал Аносов в 1845 г. главному горному начальнику,— я убедился, что действие их слабо и в особенности будет недостаточно для приготовления железа по контуазскому способу. В Нижне-Исетском заводе первой молот в 16 пудов, а второй в 14 пудов. Число ударов в минуту простирается от 70 до 76. Между тем, как для успешного приготовления железа по контуазскому способу необходимо, чтобы молот был весом от 18 до 20 пуд. и чтобы он ударял в минуту от 100 до 120 раз. Для достижения сего я составил собственный проект на устройство кричного молота»128.

Сообщив, что устройство молота его конструкции обойдется заводу в два раза дешевле, чем стоил молот


Фиг. 18. Обложка архивного дела о постройке П. П. Аносовым кричного молота собственной конструкции на Златоустовском заводе.

Аносов просил главного горного начальника «разрешить устроить хоть один молот», с тем, чтобы в дальнейшем можно было «устраивать молота на каменном фундаменте, вместо принятого в настоящее время деревянного».

В виде опыта Аносову было разрешено построить один молот собственной конструкции. Этот молот был сдан в эксплоатацию в 1846 г. и оказался лучше старых молотов и молотов англичанина Тета. Пущенный «с мая месяца 1846 г.— доносил Аносов 11 февраля 1847 г. главному горному начальнику,— в течение этого времени действовал безостановочно и без всяких поправок, причем показал большие преимущества перед известными в то время молотами».

Все части старого молота, кроме тисовых стоек и боевой бочки, были деревянные; у молота Аносова они были чугунные. В связи с этим его молот в работе почти не требовал ремонта; поломки отдельных частей были исключены. Производительность молота Аносова была значительно выше: «число ударов в старом молоте,— указывал Аносов,— гораздо менее, а именно, до 80 ударов в минуту, а в новом от 120 до 140, что очень выгодно для кричного мастера». И, наконец, установка молота конструкции Аносова была удобнее; молот «занимает менее места и придает лучший вид фабрике».

В 1847 г. Аносов еще более усовершенствовал свою конструкцию и просил разрешить построить в кричной фабрике Златоустовского завода все остальные молоты по его проекту. Однако, горное правление отклонило это предложение только потому, что устройство молота Аносова обходилось примерно на тридцать пять рублей дороже, чем было предусмотрено сметой правления (вместо 698 руб. 69 коп.— 733 р. 3 коп. серебром). «Я нахожу,— писал Аносову главный горный начальник,— что гораздо полезнее и выгоднее будет устроить в Златоустовской фабрике такие же кричные молота, какие для выделки железа контуазским способом построены в Нижне-Туринском заводе Гороблагодатского округа французскими мастерами братьями Гранд-Монтань»129-Это было сделано по проискам Тета, который, как показывают архивные документы, в 1848 г., когда Аносов уже не работал в Златоусте, взялся за проектирование злато-устовских молотов по проекту французов, причем заменил отдельные металлические части, например вал водоналивного колеса, деревянными.

Организуя производство качественной стали, Аносов уже в первые годы своих опытов заботился о том, чтобы качество стали определялось данными научного анализа. Крупным нововведением Аносова на производстве была созданная им в 1836 г. заводская химическая лаборатория.

Ни одна отрасль заводского хозяйства не выпадала из поля зрения Аносова. В то время, когда заводоуправления и заводчики, хищнически истреблявшие уральские леса, совсем не заботились о их восстановлении, Аносов с большим интересом занимался лесоразведением. За шесть лет — с 1833 по 1839 г. — в заводских дачах Златоустовского округа было засеяно семенами соснового леса около 270 десятин. В последующие годы посевы Ттроизводились систематически, причем засевалось не менее 225 сажен площади в год.

За время управления Аносовым заводами Златоустовского округа производительность их значительно поднялась. Особенно большим спросом пользовались клинки и другое украшенное белое оружие Златоустовской оружейной фабрики. В 1818 г. фабрика изготовила 16 600 штук холодного оружия. Менее чем через двадцать пять лет — в 1841 г. было изготовлено около 31 600 разных предметов вооружения,— производительность фабрики увеличилась почти вдвое.

Много внимания уделял Аносов организации новых производств. В 1834 г. на Артинской косной фабрике было начато изготовление кос из его литой стали133. Производство кос на фабрике налаживалось при непосредственном участии Павла Петровича. Он не раз приезжал на фабрику и сам руководил производственными опытами. Косы первое время выпускались с недостатками. В 1836 г. в одном из писем правителю дел Московского общества сельского хозяйства Аносов сообщал, что для устранения недостатков выпускаемых кос он «должен был снова пожить в Артинском заводе», что «опытное производство кончено и началось настоящее безостановочное действие косной фабрики». При этом он выражал твердую уверенность, что «Россия будет иметь свои косы лучше привозных».

Жизнь оправдала предположение Аносова. Косы из его литой стали, выпускаемые Артинской фабрикой, испытывались не раз авторитетными учреждениями. В 1836— 1837 гг. они были подвергнуты испытанию в сравнении с зарубежными — австрийскими в Уральском земледельческом училище и в Московском обществе сельского хозяйства. Эксперты Уральского земледельческого училища свидетельствовали, что «златоустовские косы в закалке и остроте не только не уступают иностранным, но даже имеют перед ними преимущество. Одна златоустовская коса так остра, что превзошла 120 кос штирийских, выбранных из 600 таких же кос; она выдержала в 1836 и 1837 гг. по два покоса и две ржаных жатвы»135. Московское общество сельского хозяйства в своем заключении, опубликованном в 1837 г. в «Земледельческом журнале», отметило: «златоустовские косы Аносова (если они будут сообразны с образцами, в общество присланными) не уступают штёйермаркским косам всех штемпелей (коих более ста)».

Аносов заботился о распространении отечественных кос среди крестьян. «Для скорейшего ознакомления поселян с белыми (так назывались артинские косы из литой стали И. Б.) косами» он отправлял их «в ближние удельные конторы», в поместья приволжских губерний, в Москву. Направляя сто кос управляющему удельным имением в Симбирской губернии, он просил его «оказать содействие в ознакомлении с ними крестьян».

Вскоре аносовские косы стали успешно вытеснять с русского рынка австрийские. Приветствуя отечественные косы, «Коммерческая газета» писала, что они «непременно вполне освободят нас от ежегодной дани, платимой иностранцам за их косы».

За успехи в производстве кос из литой стали Аносов был избран почетным членом Московского общества сельского хозяйства. В 1839 г. общество присудило ему золотую медаль.

По инициативе Аносова на златоустовских заводах в 1842 г. началось изготовление карандашей из графита, найденного близ озера Еланчак. Отправленные для экспертизы в Петербург в Горный институт и Горную техническую школу, златоустовские карандаши «оказались хорошего качества для рисования и черчения».

Из истории металлургии России известно, что Злато-устовский завод прославился пробными стальными пушками, которые начал изготовлять здесь в 1859 г.

П. М. Обухов. Но еще за двадцать с небольшим лет до Обухова начало пушечному производству в Златоустов-ском округе пытался положить П. П. Аносов. Правда, тогда встал вопрос не о стальных, а о чугунных пушках. В конце 1837 г. в рапорте главному начальнику горных заводов Аносов писал: «полагаю учредить отливку и отделку орудий при 3латоустовском заводе, потому что он более богат железными рудами... и что самые руды Златоустовского завода по качеству их более будут удобны к отливке чугунных орудий».

При этом Аносов обещал организовать производство пушек «со всеми удобствами и усовершенствованиями, какие в настоящее время по сей части известны». Идея изготовления пушек на заводе настолько заинтересовала Аносова, что он готов был уже к тому, чтобы «приступить к приготовлению орудий на первый раз в виде опытного производства». Начальник уральских заводов согласился с мнением Аносова, но министр финансов немец Канкрин не счел «полезным учреждение пушечного производства в Златоустовском заводе».

Успехи заводов зависели не столько от улучшения и расширения их производства, сколько от уменья заводских людей, плавивших чугун и сталь, ковавших железо, изготовлявших холодное оружие и другие стальные изделия. Аносов придавал большое значение повышению мастерства крепостных рабочих, трудившихся на заводах и на оружейной фабрике.

Мастера и рядовые рабочие Златоустовских заводов посылались им для обучения на другие предприятия. В 1833 г. группа златоустовских мастеров была направлена в Грузию, где знакомилась со способом изготовления сварочных клинков у Карамана Елиярова, сына известного тифлисского сталеплавильщика Геурга Елиярова.

Мастеровые Роман Провалов, Михаил Чистяков, Петр Густомесов, Филипп Полетаев, Яков Поносов в течение года учились у горного механика в Екатеринбурге143. Мастер Игнатий Байдасов обучался на Екатеринбургской механической фабрике «отделке бомб и прочих подобных им вещей на точилах»144. Миасская заводская контора направляла на Екатеринбургскую механическую фабрику, По указанию Аносова, учеников «для изучения устройства и установу машин», в связи с тем, что «круг действия паровых машин год от году будет более распространяться,— следовательно, за присмотром должно иметь и опытных уставщиков».

В то же время Златоустовские заводы были открыты Аносовым для обучения мастеровых других предприятий. В архивных документах есть сведения, что «разным ма-стерствам» в Златоусте обучались крепостные рабочие Каноникольского завода; на Артинском заводе находились «у обучения делу кос и литовок» мастеровые Тульского оружейного завода; побывали на заводах Златоустовского округа мастеровые из Луганска.

Аносов, стоявший близко к простым заводским людям/ поощрял способных искусных мастеров. В архивных делах нередко встречаются «представления» о повышении заработка и «выдаче денежных наград мастеровым, выполнявшим «уроки согласно назначению против производимых опытов».

Исключительно большое внимание Аносова к искусству производства «украшенного оружия» на оружейной фабрике привело к развитию и расцвету здесь художественной гравюры на стали. Художественные изделия злато-устовских мастеров, демонстрировавшиеся на многих российских выставках в Петербурге и Москве и в зарубежных городах, поражали обычно своей тончайшей отделкой металла, привлекательной красотой выгравированных на них орнаментов. Златоуст стал школой художественного граверного мастерства. Имена талантливых златоустов-ских крепостных граверов Алексеева, Дорофея Липина, Ивана Бояршинова, Ивана Бушуева вместе с произведениями их искусства вошли в мировую сокровищницу художественной гравюры.

Всеобщее восхищение и в наши дни вызывают у экскурсантов хранящиеся в Государственной Оружейной палате работы талантливого крепостного мастера Ивана Бушуева — шпага Голицына и сабля прусского короля Вильгельма. На шпаге художником выгравированы в обрамлении лавровых листьев названия 22 городов, обозначавших путь победного шествия русской армии под водительством Кутузова от Москвы до Парижа. На сабле, украшенной золотой и серебряной насечками, изображено в миниатюре известное сражение при Варне. Эта сабля была подарена Николаем I Вильгельму, когда он был германским принцем. Советские воины обнаружили

саблю в одном из германских замков в конце Великой Отечественной войны.

Известен также художественный поднос, отлитый зла-тоустовскими мастерами из литой стали с матовым изображением живописной местности Златоуста в центре и с такими же изображениями различных заводских работ по краям. Этот поднос, демонстрировавшийся как редкое произведение граверного искусства на третьей мануфактурной выставке в Москве в 1843 г., был передан комитетом выставки на хранение в музей Горного института.

Большой вклад сделал П. П. Аносов в развитие горного производства на Южном Урале. Труды его в области горного дела стоят как будто до некоторой степени особняком от основных проблем, которым он посвятил свою жизнь. Но так может казаться лишь на первый взгляд. Более глубокое изучение этих трудов показывает, что они находились в тесной связи со всей деятельностью исследователя и были направлены им на улучшение материальной базы производства заводов, на умножение народного богатства родной страны. .

Златоустовский горный округ в первой половине XIX в. был одним из крупных центров золотодобывающей промышленности. Аносов своими геологическими исследованиями стремился усилить рудную базу этой промышленности.

Среди новых месторождений золота, обнаруженных Аносовым, наиболее видное место занимал Андреевский рудник, открытый в 1834 г. на территории между Миас-ским и Кыштымским заводами. Поводом к открытию рудника явилось сходство пород окрестных гор с породами, характерными для других золотых рудников, замеченное Аносовым. Предпринятые им разведки оправдали его предположение: разведывательная партия вскоре нашла золотоносный пласт, который и был назван Андреевским. Из этого пласта за шесть лет было получено до пяти пудов золота. В 1840 г. новыми разведками в местах, указанных Аносовым, был обнаружен другой пласт, который только за один месяц дал более двух с половиной пудов золота.

В сороковых годах добыча золота в Златоустовском горном округе достигла огромных размеров. Например, в 1840 г. было добыто 76 пудов — на 16—18 пудов больше, чем добывалось в среднем в предыдущие годы.

Ценой многих усилий добивался Аносов усовершенствования техники золотодобычи, которая велась до него примитивными способами. В округе преобладала ручная промывка песков. Аносов видел большое будущее золотой промышленности в применении машин. «Достижение наибольшого успеха в промывке, при наименьшей потере золота,— писал он,— составляло постоянную мою заботливость»152. Павел Петрович разрабатывает новые конструкции золотопромывальных станков и машин.

В тридцатых годах XIX в. лучшими золотопромываль-ными приспособлениями считались станки (вашгерды) с бочкой и чашей. Но для того, чтобы приводить их в действие требовалось много водяной энергии. Между тем далеко не все прииски имели необходимое количество воды. Аносов предложил новую конструкцию станка, заменив бочку и чашу корытом (фиг. 19). Свой золото-промывальный станок он называл «самоходкой» и путем опытов установил, что «самоходка» выгоднее станков с чашами, особенно «при разрушистых песках»153. Сравнительные опыты станков с корытом и чашей показали: «при обработке 12 тысяч пудов песку, количество силы, потребной для первого относится ко второй как 5: 5, а число людей как 5 : 9»154.

Станки Аносова были установлены на Атлянском и Верхне-Миасском приисках — по четыре на каждом. Здесь пески состояли преимущественно из разрушенных пород и производительность станков была поэтому довольно высокой. Однако, при промывке глинистой породы производительность сильно понижалась.

Это побудило Аносова внести некоторые дополнения в конструкцию станков и приспособить их с таким же успехом для промывки глинистых песков. Шесть станков с дополнительным устройством, установленные на Каскиновском руднике, оправдали себя. Шесть золотоискателей промывали на них в смену до 7200 пудов глинистых песков, тогда как для промывки этого количества с помощью ручных грохотов требовалось 24 человека.

«Словом — свидетельствует один из архивных документов,— человек, работавший при каждой из машин (Аносова И. Б.) заменяет четырех, употребляемых для промывки того же самого количества песков при ручной промывке на обыкновенных станках. Машинная промывка

и особенно промывка на станках полковника Аносова представляет огромные выгоды пред ручным действием».

В качестве двигательной силы для своих станков Аносов применил, кроме конных воротов, паровые машины,


Фиг. 19. Чертеж золотопромывального станка с чугунным конусообразным грохотом («самоходки») конструкции П. П. Аносова, устроенного им на Миасских золотых приисках.

причем нашел, что конные вороты «не столь выгодны, как паровая машина». Поэтому он полагал, что «для достижения больших выгод остается ожидать распространения Машин на Урале».

Паровые машины для Миасских золотых приисков изготовляла по заказам Аносова Екатеринбургская механическая фабрика.

Устройство своих станков обоих типов Аносов подробно описал в статье «О золотопромывательных машинах, устроенных на Миасских золотых промыслах Златоустовского горного округа», опубликованной в 1841 г. в «Горном журнале».

Не удовлетворенный, однако, результатами работы станков — «самоходок», которые оставляли все еще много золота в отвалах песка, Аносов несколько лет работает над созданием конструкции более мощной золото-промывальной машины. При этом он обобщает весь опыт, накопленный по устройству разнообразных машин, применявшихся на золотых приисках. Результаты действия этих машин,— говорил Аносов — «послужили мне пособием к развитию идей о началах, на которых должна быть основана выгоднейшая промывка песков».

Машина новой конструкции была построена Аносовым в 1846 г. на Миасских золотых приисках и была названа им золотопромывальной мельницей. В том же году Аносов описал ее в «Горном журнале» с приложением чертежа (фиг. 20). Приводим это описание полностью:

Машину «составляют: паровая машина R среднего давления силою в 8 лошадей, две батареи R состоящие каждая из 4 плоских чугунных чаш различных размеров и вида, расположенных таким образом, что пески с водою переходят из одной чаши в другую и, наконец, из отсадочных корыт с граблями 5».

Далее Аносов дает описание одной батареи, так как обе батареи были устроены совершенно одинаково:

«Первая чугунная чаша А плоская без дир, в диаметре .по 31/2 аршин, вышиною до 5 вершков, устанавливается горизонтально на чугунных станках выше горизонта воды на 1.5 аршина. В ободе ее а, по направлению к после дующей чаше, находится отверстие 6, шириною в 20 вершков, для спуска разжиженных песков. Эта чаша снабжена в средине пустым цилиндром с, в диаметре 4 вершков и вышиною 5 вершков. Сквозь цилиндр проходит вертикальный вал d которого верхний конец вложен в медные подшипники е, утвержденные в чугунной горизонтальной подушке f, на 7 1/2 вершков выше дна чаши.

Чугунная подушка f над чашею укреплена железными хомутами g и лежит на чугунных стойках h. Вертикальный вал, в пространстве между цилиндром и подушками, имеет четырехгранную форму. В этом месте вала утверждается крестовина, состоящая из 4 железных прямоугольников; в крестовине помощью мочек k прицепляются 12 чугунных лап l, каждая весом до 30 фунтов.

Вторая чугунная чаша Б до 2 3/4 аршина в диаметре, с дирами величиною около 7 1/2 вершка. Она имеет те же части, как первая, ставится ниже на 7 1/2 вершков и краем своим подходит под первую чашу, как показывает чертеж. Лапы в ней имеют весу до 25 фунтов.

Третья чаша В без дир устанавливается под второю на 11 1/2 вершков ниже, имеет боковое отверстие к 4 чаше. Крестовина этой чаши утверждается на стоячем вале второй чаши. К двум из наугольников прицепляются лапы весом до 15 фунтов, а к двум остальным подвешиваются железные гребки т.

Четвертая чаша Г с дирами величиною до 1/5 вершка, в диаметре тоже в 2 3/4 аршина, ставится на одном горизонте с третьею чашею. Она имеет боковые отверстия со стороны 3-й чаши и к стене фабрики с двух сторон. На двух крестовинах навешиваются лапы до 15 фунтов, а на двух остальных дугообразных гребки с зубцами п. Под 4-й чашей находится наклонная плоскость из листового железа о, спускающаяся в жолоб р, к которому приставлены корыта g с граблями v укрепленными на вале.

На нижних концах трех стоячих валов с насажены коронные зубчатые колеса иу соединяющиеся с подобными же колесами v общего горизонтального вала до, получающего круговое движение посредством зубчатых колес хот вала паровой машины. Коронные зубчатые колеса V помощью кривошипа z передают движение тяге j, а эта последняя рычагом ch движущим валы с граблями»158.

Принципы устройства этой золотопромывальной машины Аносова сохранились в современных грандиозных драгах — «золотых кораблях», действующих на рудниках золото-платиновой промышленности.

Золотопромывальная мельница Аносова значительно повысила добычу золота, позволила сократить количество рабочей силы, дала до 2300 рублей годовой экономии, а главное — в пять раз уменьшила потерю золота в откидных песках. С устройством ее появилась возможность «пррмывать бедные пески, оставляемые без обработки, и самые откидные пески».

Новая машина привлекла внимание горнозаводских деятелей. Вскоре золотопромывальные машины конструкции Аносова были построены в других горных округах, в частности, на Екатеринбургских золотых приисках.

Кроме применения более совершенных машин, Аносов выдвинул также проект извлечения золота из песков посредством их плавки сначала в тиглях с примесью угольного порошка, затем в доменной печи и, наконец, в шахтной медеплавильной печи. «Он предполагал, что окисленное железо», находящееся в песках, будет при плавке, восстанавляясь и насыщаясь углеродом, переходить в чугун, который в свою очередь, должен собрать в себе золото, в песках заключавшееся. Золото же из чугуна предполагал он получать обработкою сего последнего посредством серной кислоты».

Проведенные Аносовым опыты плавки песков в тиглях дали золота в 95 раз больше, чем получали его при обыкновенной промывке. Плавка в доменной печи, которая производилась так же, как плавка железных руд, повысила извлечение золота в 28 раз, а плавка в шахтной медеплавильной печи Миасского завода — в 87 раз.

«Сей способ уже в началах и существе своем,— писал «Горный журнал»,— весьма важен и принадлежит к числу самых счастливейших и богатейших последствиями открытий в области горнозаводского производства. Аносову исключительно принадлежит честь завершить важный переворот в золотом производстве и разлить новый свет на эту отрасль промышленности. Самая простота процесса ручается за его совершенство и выгоды»..

Однако Аносову не удалось довести до конца это дело. Правительство и высшее горное начальство, вообще боявшиеся новшеств, не рискнули пойти на затраты, связанные с массовой плавкой золотоносных песков. Идея Аносова не вышла за пределы опытов.

Совершенствуя технику добычи золота, Аносов живо откликался на все полезные нововведения, имевшие целью в какой-то степени облегчить горные работы. В конце тридцатых годов XIX столетия усиленно заговорили о применении в горном деле так называемых «переносных» железных дорог-колесопроводов. Такие дороги в виде опыта начали устраивать на уральских и алтайских золотых приисках161. На Урале Аносов был одним из пионеров этого дела. В Ленинградском центральном истори-ческом архиве имеются интересные документы об опытах, проведенных Аносовым в 1837 г. по перевозке золотых песков по колесопроводам, построенным на Атлянском прииске.

» «Опыты над перевозкою песков по колесопроводу,— говорится в одном из документов,— были производимы день и ночь в продолжении 22 дней». За это время было перевезено 65 800 пудов песка на расстоянии 480 сажен, причем песок вначале перевозили на двух тележках, в каждой из которых помещалось до 200 пудов. Для перевозки по колесопроводам указанного количества песков потребовалось 50 лошадей, тогда как перевозка этого же количества обычным способом требовала 263 лошади, ' то-есть при новом способе «сбережено против обыкновенной работы 213 лошадей».

Такие же опыты, как повествуют другие архивные документы, были произведены позднее с перевозкой железных руд с рудников Златоустовского и Саткинского заводов и тоже дали положительные результаты. По указанию Аносова, колесопроводы были устроены не только на Миасских золотых приисках, но и к железным рудникам Кусинского завода протяжением 40 сажен, к Бакальскому руднику Саткинского завода, а на Злато-устовском заводе — к Черновскому руднику протяжением 70 сажен и к Тесминскому — протяжением 50 сажен.

Выдающиеся труды П. П. Аносова в горнозаводской промышленности были отмечены научной общественностью. В 1844 г. за труды в области естественных наук Павел Петрович был избран членом-корреспондентом. Казанского университета. В 1846 г. он получил диплом за усовершенствования в горнозаводской технике и научные открытия в металлургии от Совета Харьковского университета, избравшего его своим почетным членом165.

Говоря о научно-инженерной деятельности Аносова, о его труде крупнейшего организатора горнозаводской промышленности, нельзя забыть и о той роли, которую сыграл Аносов в борьбе с засильем иностранцев на Зла-тоустовском заводе.

Первые иностранные мастера появились здесь перед основанием оружейной фабрики. Они были привезены из Германии немцем на русской службе Эверсмаиом, приглашенным арендатором Златоустовских заводов


Кнауфом в 1810 г. на должность главноуправляющего заводами. Эверсман весьма порадел своим сородичам за счет русской казны. В 1818 г. на оружейной фабрике было уже 118 зарубежных мастеров, а все иностранное население достигло 450 человек. Царское правительство, не доверявшее «беспокойным» русским крепостным рабочим, не жалело средств на содержание иноземцев. Александр I во время пребывания в Златоусте в 1824 г. распорядился «содержать иностранцев наилучшим образом», заявив, что «для России, государства столь обширного и богатого ничего не стоит хорошо содержать двести семейств».

Иностранцы жили в Златоусте «в изобилии». Им платили огромные по тому времени суммы. Даже управитель фабрики и его помощник, получавшие — первый 1500 рублей, второй 750 рублей, оплачивались хуже, чем рядовые немецкие мастера. Содержание 117 иностранных мастеров ежегодно обходилось более 160 тысяч рублей, тогда как такое же количество русских мастеров получало около 22 тысяч, то есть в восемь раз меньше. Для иностранцев были построены хорошие дома с оборудованными за казенный счет квартирами. Иностранцы не подчинялись местным городским властям, имели свой суд, не платили никаких налогов, пользовались многими другими привилегиями. Дети их обучались в школах бесплатно.

Между тем огромное большинство иностранцев не было даже настоящими мастерами и училось работать у русских мастеров. Директор оружейной фабрики в 1819 г. в рапорте горному начальнику сообщал: «приготовляемое мастером Шнек железо для ножен большею частью оказывается негодным, русские мастера делают такое же железо лучше... Для дела сырой стали вовсе не было надобности в иностранных мастерах, так как имеются хорошие русские. Приставленный к этому делу немец Газ раньше стали вовсе не делал, а научился этому здесь, в Златоусте. Из 13 человек мастеров-немцев, занимающихся приготовлением клинков, знающих это дело только пять; остальные 8 явились сюда без всяких знаний. Из 74 иностранных мастеров 45 человек сами нуждались в обучении и учились уже в Златоусте».

При всем этом иностранцы «к массе русских рабочих относились высокомерно, с оттенком презрения, считая себя людьми высшей породы».

Аносов, вопреки господствовавшему раболепию правительства и высшего горного начальства перед иностранщиной, стремился освободить фабрику и завод от засилья иноземцев. Ему это в известной мере удалось. В 1832 г. были составлены твердые штаты иностранных мастеров оружейной фабрики, воспрещавшие увеличение числа иностранцев. В то же время Аносов старался продвигать на важные отрасли производства русских мастеров. В 1847 г. были введены новые штаты фабрики, по которым на всех производствах значились уже русские мастера, а содержание иностранцев было снято с заводского бюджета169. Победа, правда, была еще не полная, но влиянию иностранцев на заводе был нанесен сильный удар.

Большое значение для успешной деятельности Аносова имела поддержка простых людей — крепостных заводских рабочих. К Аносову их привлекали его необыкновенное трудолюбие, кипучая энергия, любовь к производству. Будучи горным начальником, Аносов постоянно и подолгу находился в цехах, вникал во все детали техники заводского дела, помогал своими указаниями, советами. Располагали к Аносову также его простота, доступность и справедливость, гуманное отношение к «работным людям»,— качества начальника, редкие в те жестокие времена заводского рабства.

Архивные документы свидетельствуют, что крепостные рабочие находили в лице Аносова своего заступника. Например, на Артинском заводе к началу 1837 г. начисления на кричных работах за перерасход чугуна и пережег угля достигли огромной по тому времени суммы — более 1400 рублей. Кричные мастера и подмастерья должны были погашать этот долг путем вычетов «из получаемой ими платы». Они обратились с ходатайством о сложении с них долга к главному начальнику горных заводов. Аносов поддержал «работных людей». В своем рапорте на имя главного начальника он просил «удовлетворить их требование», находя его «заслуживающим уважения», потому что «налагаемые взыскания с кричных мастеров и подмастерьев за пережег чугуна и угля сопряжены с совершенным их обременением... Мастера не будут в состоянии уплачивать их даже полною зара-боткою.

Заводские крепостные люди платили Аносову за его гуманное отношение всеобщей признательностью. Наибо-

лее яркое выражение эта признательность нашла, когда он покидал Златоустовские заводы.

В 1847 г. Аносов был назначен главным начальником Алтайских горных заводов. В день отъезда Павла Петровича обширная площадь перед домом горного начальника, где он жил, была заполнена народом. «Это были,— повествует один из старых литературных источников,— не показные, официальные проводы с тостами и хвалебными речами. Проводить своего любимого начальника собралось почти все население завода. Площадь перед квартирой горного начальника была запружена народом... Многие плакали, плакал, говорят, и П. П. Аносов».

Будучи в Сибири, Аносов не порывал связи с Уралом. Вскоре после вступления в новую должность он с присущей ему кипучей энергией берется за дело «улучшения железного производства на Алтае». Ближайшими помощниками его в этом деле явились опытные златоустовские мастера, которых он ценил, будучи в Златоусте. В ноябре 1847 г. Аносов обратился с просьбой к министру финансов об откомандировании на алтайские Колывано-Воскресен-ские заводы мастеров из Златоуста. Получив разрешение, он просил главного начальника уральских заводов направить ему кричных мастеров Ванина и Тютева с подмастерьями по их выбору, «мастера литой стали Тихона и его подмастерья Леонтия», расковочного мастера Козьму Залазаева, кузнечного мастера Тиунова, точильного мастера Сергея Пахотова и других. Горный начальник Златоустовских заводов не нашел, однако, возможным полностью удовлетворить просьбу Аносова и предлагал ему взамен названных двух кричных мастеров и точильного мастера взять двух мастеров-иностранцев. Но Аносов «на принятие их не согласился» и настаивал на «избрании других мастеров и об отправке их немедленно». В марте 1848 г. в распоряжение Аносова из Златоуста были посланы восемь мастеров и подмастерьев по списку, согласованному с ним, и в их числе «мастер Южаков, обучавшийся в Грузии у известного мастера Елия-рова, знакомый кроме тонкой кузнечной работы с точильным и полировочным производством». Златоустовские сталеплавильщики немало содействовали распространению аносовских методов производства металла среди алтайских мастеров, обучали их своему искусному мастерству172.

Так же, как и на Урале, Аносов вводил на золотых приисках Алтая золотопромывальные машины своей конструкции и строил переносные железные дороги. В одном из документов он писал: «Устроенная по проекту моему машина при изобилии воды дает возможность и убогие пески обрабатывать с особою выгодою». Он дал указание изменить несколько конструкцию машины применительно к алтайским условиям: «в устройстве машины должны оставаться неизменными главные части оной, а именно — глухая и решетчатая чаша, но что надлежит до протирки мути, то вместо корыт с граблями можно устроить корыта с боронами». Аносов считал, что «коле-сопроводы вводятся по золотым промыслам» Алтая «не в таком размере, чтобы польза от них была значительна», а потому предлагал «неотлагательно принять меры к доставлению на промысла потребного количества железа для возведения подвижных железных дорог, с подкаткою в тележках людьми».

В Сибири Аносов работал, однако, недолго. 13 мая 1851 г. он после непродолжительной тяжелой болезни скончался в г. Омске во время служебной командировки.


Правящие круги крепостной России отнеслись к смерти выдающегося горнозаводского деятеля более чем равнодушно. Царское правительство ничего не сделало для того, чтобы сохранить память о нем. Власти не разрешили даже поместить в здании оружейной фабрики портрет Аносова, написанный по просьбе Златоустовского общества горных офицеров, мотивируя тем, что в зданиях казны было принято вывешивать только портреты «высочайших особ». Памятник на могиле Аносова в Омске, установленный в 1852 г., был сооружен на добровольные пожертвования его сослуживцев по Златоустовскому заводу.

 

К ОГЛАВЛЕНИЮ